В статье Лизаветы Боровиковой театрального критика, главного специалиста отдела критики и театроведения «Разгадка жизни равносильна», вышедшей в журнале «Вопросы театра», даётся аналитический обзор фестиваля «Биеннале театрального искусства. Уроки режиссуры», который 2024 году прошел в Москве. НХТ принял в нём участие со спектаклем «Егорушкины птицы» (реж. Е. Гельфонд). Спектаклю нашего театра посвящена часть статьи молодого критика.
О любви к человеку как к творению природы говорит со зрителем режиссер спектакля «Егорушкины птицы» Евгений Гельфонд. Любовь в этой постановке Челябинского Нового Художественного театра все-объемлюща по своей сути, здесь нет разделения на черное и белое. Всяк человек – дитя природы, любимое дитя. Леонид Леонов никогда не был популярным на театре автором. Ранний, написанный в 1922 г., и почти забытый рассказ «Гибель Егорушки», который лег в основу спектакля, вовсе не имел прежде сценической истории. На верхнем, сюжетном уровне он повествует о том, как в далеком холодном краю живет Егорушка с женой Ириньей. Но однажды
вместе с монахом Агапием, которого герой спасает и приводит в дом, в их тяжелую, но счастливую жизнь врываются испытания и страх потери долгожданного ребенка – Варлам Егорыча. Сложный даже для чтения текст – густой, образный и метафоричный – здесь звучит как северная мелодия. Слово дополняется голосами
уникальных музыкальных инструментов: терменвокса, яйбахара, глюкофона. Повествование ведут две птицы в исполнении актрис НХТ – Ксении Бойко и Натальи Шолоховой. Это многоголосие то соединяется, то расходится, погружая зрителей в атмосферу студеной ночи, где завывает седой ветер, трещат огромные льдины, и гибельно кричат чайки.
Если закрыть на мгновение глаза, воображение дорисовывает россыпь звезд на черном небе, скалистый берег буйного моря и голые от холода деревья.
Удивительно, как органично спектакль вошел в пространство «Манежа» – сцены Школы драматического искусства, – словно растворившись в архитектуре здания. Белые стены и черный квадратный задник – метафора снежной ночи, опустившейся на сиротливый угрюмый пейзаж; расставленные на планшете сцены музыкальные инструмен-
ты – словно голые, облизанные водами деревья; натянутые через все пространство веревки – будто пуповины земли.
Первая птица – Ксения Бойко – земная, реальная, ведущая тонкую, почти прозрачную нить повествования за собой. Именно ей отданы роли всех людей в этой истории: она – и красавица Иринья, и Егорушка, и черный монах Агапий. Может показаться, что Бойко поочередно пристраивается к тому или иному персонажу, меняя взгляд, интонацию, походку, но нет – все они существуют в ней одновременно. Громко и ярко вырываются из нее слова, как будто нет сил сдерживать обжигающие изнутри эмоции. Но постепенно горячность сменяется смирением, синее национальное платье – белой сорочкой. Неизменно одно, главное: острый пронзающий взгляд двух угольков-глаз.
Вторая птица – Наталья Шолохова – иномирная, нездешняя, олицетворяющая собой все природное и все небесное. В начале спектакля она и есть остров Нюньюг, в ней его сила, судьба и история. Но по ходу движения действия актриса снимает с себя оковы шаманского костюма, остается в простой белой сорочке с распущенными светлыми волосами. Шолохова почти сливается с пространством, как ангелы в фильме Тарковского «Андрей Рублев», и лишь переливающиеся золотом волосы
всегда напоминают даже о молчаливом ее присутствии. Вторая птица – тихая и холодная. Как хор в древнегреческой трагедии, она комментирует действие и вторит Первой.
Вместе с внешними изменениями героинь происходит и трансформация смысла: от почти языческого гимна мужественным силам природы действие движется в сторону темы обретения веры. Современному зрителю сложно рассмотреть в монахе, произносящем над младенцем зловещее «Ходи в петлю, ходи в рай, ходи в дедушкин сарай», хоть что-то светлое. Не с первым просмотром спектакля это замечаешь, но Ксения Бойко произносит текст трижды – и трижды проводит рукой: вверх,
вниз, а на последних словах уводит незримую линию влево – так дорисовывается крест, как Божье благословение над умирающим ребенком.
Его душа обретает спасение и вместе с птицами уносится в небесное царство.
За небольшое время спектакля Евгению Гельфонду удалось показать, как через различные испытания, через самопожертвование человек находит свой путь к вере – единственному спасению.
«И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем», – эти слова из первого послания Иоанна выражают как нельзя лучше и содержание спектакля, и то эмоциональное впечатление, которое он оставляет в душе.
