Мир «Грозы» Евгения Гельфонда излучает свет, жители Калинова носят белые одежды, всё поддернуто маревом улыбки и благообразия. Но внешний облик обманчив. Перед нами разворачивается пространство сумрака и тайны. Холодное синее свечение бликует на сводах белых арок сценографии Елены Гаевой, здесь каждый герой носит в себе тайну, скрытую от посторонних глаз, каждый одинок, и в конце концов всех по-человечески жалеешь.
Кабаниха Натальи Шолоховой ведет линию несостоявшейся женской судьбы, о которой мы узнаем (напрямую, а остальное у актрисы высвечивается в подтексте роли) в сцене омовения - образе таинства, где три героини вынимают из тазов ключи от своих сердец. Своя загадка есть и у Кудряша Константина Талана. Его герой посвящает Бориса Андрея Гилимьянова в калиновские ритуалы, показывает проложенную тропу, по-собачьи («люди с пёсьими головами») воет, подзывая Варю. Но Борису Григорьевичу эти загадки недоступны, неинтересны. Он и Катерина разговаривают на непонятном другим языке, они душевно и духовно спелись, обрели счастье друг в друге. Молодая Кабанова Екатерины Бороненковой, за счет молодого возраста актрисы и её изящности, чувственности присутствия в образе, выглядит еще более инаковой в городе. Она воздушна так, будто не твердо стоит на земле, у неё мир вибрирует по-особенному. Эта Катерина, при всех внешних сжимающих её обстоятельствах, внутренне свободна. Для неё грех (грех из любой заповеди) даже присутствием в мысли преступен и неправилен. Тем легче живут другие калиновцы - согрешил, помолился и живи спокойно дальше. Поэтому с такой тяжестью Катерина появляется в овраге на первой встрече с Борисом. Здесь нет трепета и томления, Катерина вкусила грех измены, и оттого потеряла свою свободу. Назад дороги нет.
Пронзительную мизансцену выстраивает режиссер в сцене прощания. По краям сцены Катерина и Борис взбираются на стремянки, аукаются через реку. Они так стали близки, а при этом эта близость невозможна. Мы с тобой два берега у одной реки.
